— По-разному, — сказал Локи, — но как ты говоришь – «не суть». Главное это то, что, и та, и другая матрица перестают в полной мере выполнять свою роль. Но! Как только ментальность станет обычной, то, и так и другая матрица включатся вновь! В принципе, ты и сам можешь сейчас это проверить.
— Как? – спросил я.
— В Нифельхейме все и проверишь, — сказал Локи и хлопнул в ладоши.
…
Я был во льду. Я сам был льдом. Я был сделан из льда. Но это была жизнь. Но только это была жизнь во льду. Я уже знал, что если сейчас сделать, вернее попробовать сделать порывистое движение, то возникнет эффект удара о ледяную стену, мощного удара со всего размаха. И потом возникнет страх и жуткое состояние обездвиженного тела, тела, которое стремиться обеспечить свободу движения. Страх, паника и даже помутнение сознания.
Я пересилил себя и застыл ледяной глыбой. И тут меня почему-то стал разбирать смех. Это был некий внутренний смех, так как смеяться обычным образом не представлялось возможным. Просмеявшись как следует, я приготовился к погружению в сон. Сейчас я засну, только не лежа в ледяном саркофаге, а в вертикальном положении. Впрочем, сон не задался, я лишь просто погрузился в состояние покоя.
Через некоторое время мое существование стало комфортным. Честно говоря, мне даже понравилось это состояние.
— Ты что, спать сюда явился? – раздался голос инеистого великана, который выглядел рассерженным.
— А есть варианты? – ответил я вопросом на вопрос.
— А я вот сейчас тресну по твоей ледяной глыбе, и ты рассыплешься на мелкие кусочки, — хмыкнул великан, — вот тебе и будет вариант.
— Это так со всеми происходит, кто попадает сюда? – спросил я, проигнорировав агрессию великана.
— Нет, — ответил великан, — все остальные, в отличие от тебя, нормальные. Посмотри вокруг, посмотри, как они все корчатся.
В самом деле, занимаясь собой, я не заметил, что таких как я здесь очень много. Только все они, в отличие от меня, пытаются двигаться и мучаются от невозможности этого. А кто-то уже в бессилии сдался и выглядел жутко, другие, с явно поврежденным сознанием, выглядели еще хуже.
— Некоторые уже больше не корчатся, — ехидно заметил я, — а что это за собрание ледяных скульптур?
— Это и есть ваша жизнь, — сказал великан, — только в понятном виде.
— Ограничения, предписанные Судьбой и заложенные в подсознательной матрице и определяемые матрицей души, выражены в максимально концентрированном виде? – спросил я.
Олег Шапошников. Книга Локи. Священный Огонь