Что касается этого ворона, то он давно жил на даче, не трогая других птиц и питаясь тем, что ему выносил Константин. Ворон был старым и не утруждал себя какими-либо социальными и физиологическими вороньими вопросами, а также охотой, которая при обильных подношениях Константина была совершенно бессмысленным занятием. Жил он в домике на дереве, который соорудил Константин и прикрепил высоко на дереве. Работа Константина на высоте тогда сильно обеспокоила меня, так как я боялся, что Константин может сорваться вниз и предложил нанять верхолазов для этого, но Константин решительно отказался от помощи, заявив, что должен все сделать сам.
Я стоял и разглядывал ворона, а он сидел высоко на ветке и разглядывал меня своим черным глазом. Потом я развел в сторону ладони, показывая, что комментариев у меня в принципе нет, и пошел к дому. На крыльце сидел Константин, явно ожидая меня, чтобы что-то сказать. Константин снова поднял указательный палец вверх и сказал, что неважно как мы выглядим, ибо ворон выглядит не как он — Константин, но намного умнее его, Константина, но Константин, хотя и намного глупее ворона, считается человеком и даже лежит в больнице, а ворон человеком не считается и больницы ему не положено. Потом Константин добавил, что значит важнее что-то другое, и это что-то никак в нашем видимом облике не увидеть обычным зрением. Я потрепал Константина по плечу и стал говорить ему, что он как всегда прав, но Константин прервал меня и сказал, что это не он, Константин, прав, а прав «он» и указал пальцем в направлении дерева, на котором сидел ворон. Потом он встал с крыльца и пошел делать свою компостную кучу.
Я вздохнул, вошел в дом, снял верхнюю одежду и прошел в кабинет, так как меня тоже ждала работа, которой я и буду занимался всю неделю, свободную от занятий. Мне надо написать комментарии к книге Рудольфа Штайнера «Египетские мифы и мистерии и их отношение к действительным духовным силам настоящего». Работа, как говориться, не клеилась, ибо меня раздражала непоколебимая вера Штайнера в «свет истины», идущий с Запада и всегда, опять же по его незыблемому убеждению шедший оттуда. Впрочем, всем эзотерикам свойственна эта непонятно откуда берущаяся непоколебимая вера, или вечные и непрекращающиеся сомнения. Из одной крайности в другую. И каждый ищет «свет истины». Поэтому я решил сделать общий комментарий, как к книге Рудольфа Штайнера «Египетские мифы и мистерии и их отношение к действительным духовным силам настоящего», так и к книгам Георгия Гурджиева под общим названием «Рассказы Вельзевула своему внуку или объективная беспристрастная критика человеческой жизни». Именно одновременное рассмотрение того и другого материала и даст нам нужную картину. Оба автора, фактически говоря об одном и том же, дают противоположное восприятие человеческого развития и даже, можно сказать, что они выражают противоборствующие силы. Штайнер выражает явно выраженное библейское, западное восприятие мира и библейское, западное направление развития, а Гурджиев – восточное. Штайнер считает, что все знания и все развитие идет из мифической Атлантиды (наличие которой в отдаленные времена есть очень большой вопрос), а Гурджиев считает, что знания и развитие идут с Востока.
На мой же взгляд, Знания и Развитие есть проявление древней Гипербореи, как громадной метрополии, существование которой, в отличие от мифической Атлантиды, документально доказано. А то, что понимается под Атлантидой есть западная окраина метрополии. Другое дело, что после погружения под воду центральной части Гипербореи между окраинами пошла борьба за первенство, за истинность знаний, парад суверенитетов. И каждая окраина стала писать свою историю, такую историю, которая выражала главенство себя собой. Таким образом, Древнее Знание оказалось разделенным, специфическим в каждой из окраин бывшей метрополии. Необходимо возродить Древнее Знание, взяв именно само Знание, очистив его от наслоений парада суверенитетов. Поэтому я и буду комментировать, и Штайнера, и Гурджиева, как бы сталкивая их одной точке, что дает получить истинную картину. Да, нужно поступить именно так, отбросив свое раздражение от той или от другой позиции. Я буду нейтрален и свободен от догм и утверждений. Да и, наверное, мне и самому следует убрать пафос, ибо получается так, что, критикуя кого-то, я сам повторю действия критикуемого. Решив так, я вначале решил переформулировать данный абзац, но потом, передумав, оставил все как есть. Пусть в этом отрывке отражается ход мыслей. Однако, нужно браться за работу.
Олег Шапошников. Книга Локи. Всадники Богов